ШРЕДЕР ФРИДРИХ ЛЮДВИГ
(1744—1816)
Немецкий актер, режиссер, драматург. Реформатор немецкой сцены.
Руководил
Гамбургским национальным театром. Как актер прославился в пьесах
Шекспира,
Мольера, Гете и др.
Фридрих Людвиг Шредер родился 3 ноября 1744 года в Берлине. Его
мать, актриса
Софи Шредер, после смерти мужа — берлинского органиста, в
составе труппы
Гильфердинга отправилась на гастроли в Россию. Трехлетнего Фрица
она взяла с
собой. В Санкт-Петербурге он дебютировал на сцене — малыш
произнес лишь одну
фразу: «О нет, тебя оправдываю я!», и публика щедро наградила
его
аплодисментами.
В 1749 году труппа Гильфердинга переехала в Москву. Там 24
ноября Софи Шрё-дер
вышла замуж за Конрада Аккермана, одного из наиболее талантливых
актеров и
антрепренеров Германии. В Москве Фриц начал учиться.
Из Москвы труппа Гильфердинга вернулась в Санкт-Петербург. В
семь лет Фриц стал
«профессиональным» актером — он постоянно выступал в детских
ролях.
За четыре года жизни в России чета Ак-керман скопила достаточно
средств для
того, чтобы создать свою антрепризу.
В 1755 году в труппе отчима появляется балетмейстер и
драматический актер Фин-
зингер — первый и единственный наставник
Шредера в хореографии. Вторым его наставником был актер и
драматург Иоганн
Христиан Act. Он учил Фрица латыни, французскому и премудростям
актерской игры.
Значительный след в судьбе Шредера оставил также австрийский
комик Йозеф Феликс
Курц, с коллегами которого он позже странствовал по Центральной
Европе. У него
Фридрих учился искусству импровизации.
24 ноября 1755 года Аккерман открыл театр в Кенигсберге.
Послушный родительской
воле, Фриц стал воспитанником местной Коллегиум Фридерисиа-цум.
Шредер отличался
прилежанием. Но после того как родители отправились на гастроли,
он остался без
средств к существованию и вскоре присоединился к труппе
Аккермана.
Дни шли за днями, город сменялся городом, а предместье —
предместьем. К тому
времени Фридрих Шредер играл преимущественно роли светских
юношей и слуг в
комедиях. Такие образы давались ему без особого труда. Шредер
по-прежнему считал
только хореографию своим истинным призванием. Пройдет не один
год, прежде чем он
откажется от балета и посвятит себя только драме. Пока же
Фридрих танцевал, и
танцевал страстно.
В театре Шредер заглядывал лишь в стихотворный текст готовящихся
к постановке
трагедий. Что же касается комедий, то с ними дело обстояло
проще: раз прочтя
пьесу, Шредер играл свою роль, пользуясь только импровизацией.
Так было,
например, со шлегелевской драмой «Троянки», в которой 2 января
1761 года он
сыграл царя Пирра.
31 июля 1765 года в Гамбурге открылся театр на Генземаркт,
построенный на
средства Аккермана. После смерти отчима 13 ноября 1771 года
антреприза перешла к
Фридриху. Однако даже Софи Шредер сомневалась, сможет ли
молодой, предпочитающий
хореографию актер, человек с трудным характером, возглавить дело
ушедшего
принципала.
С лета 1772 года Фридрих Людвиг Шредер официально стал вторым
руководителем
труппы, взяв на себя бремя художественных забот. Софи продолжала
распоряжаться
финансами и хозяйством театра.
Любознательный, вдумчивый, Шредер сразу взялся за главное —
репертуар труппы. Он
много читает, постоянно общается с учеными, юристами, купцами, с
людьми,
искренне заинтересованными в успешной судьбе его сцены. Директор
не
ограничивался изучением истории, литературы, языков, музыки. Его
привлекали
науки, на первый взгляд далекие от театра: психология,
математика, механика,
экономика.
Шредер обращается к творчеству ведущих деятелей «Бури и
натиска». Появлению пьес
штюрмеров в Театре на Генземаркт предшествовала премьера
трагедии Лессинга
«Эмилия Галотти», показанная 15 мая 1772 года.
Спектакль явился вступлением к самому значительному времени
творчества Шредера —
руководителя и наставника труппы, режиссера и актера. Оно
длилось десятилетие —
с 1771 по 1781 год — и вошло в историю как «первая антреприза»
Шредера.
Деятельность артиста именно этих лет создала «золотой век»
немецкой сцены XVIII
столетия.
«Эмилия Галотти» имела большой успех. Заслуга в том не только
Шрёде-ра-
постановщика, но и Шрёдера-актера, сыгравшего камергера
Маринелли. Вся манера
поведения актера призвана была доказать главное: этот внешне
независимый,
блестящий царедворец в действительности раб, и единственный
закон для него —
воля господина. Жест Шредера, ритм и характер его движений
убеждали не менее,
чем произносимые им фразы. Едва заметное движение кисти, пальцев
передавало
чувства и настроения Маринелли. Сдержанность
актера в традиционном проявлении сценических чувств, отказ от
приевшейся
манерности делали образ Маринелли естественным и потому еще
более отталкивающим.
Шредер стремился внести реалистическую основу не только в
исполнение своих
трагических и комических ролей большой драматургии, но по
возможности —
зингшпилей (музыкальных спектаклях). Особенно удачной в этом
смысле стала
сыгранная труппой французская комическая опера Пьера Монсиньи
«Роза и Кола» по
либретто Мишеля Седена.
В 1774—1778 годах Шредер показал в своем театре пьесы так
называемых рейнских
гениев — И.-В. Гете, Ф.-М. Клингера, Я.-М. Ленца и Г.-Л.
Вагнера, а также члена
«Геттингенского содружества поэтов» И.-А. Лейзевица.
Шредер ставит «Клавиго» Гете, причем сам играет Карлоса. В дни,
когда на
Гамбургской сцене появилась «правильно построенная» драма
«Клавиго», многие из
друзей театра жалели, что Шредер остановил свой выбор не на
«Геце фон
Берлихингене» — драматической эпопее, насыщенной
освободительными идеями
штюрмеров, пьесе, наиболее полно отразившей влияние хроник
Шекспира на
творчество молодого Гете. И радовались, узнав о предстоящей
постановке
нравившейся им пьесы.
В «Геце» Шредер сыграл сразу две несхожие роли — брата Мартина,
облик и имя
которого были намеком на вождя немецкой реформации Мартина
Лютера, и честного,
прямого рейтара Лерзе. Оба его образа точно отвечали замыслу
Гете и были
отмечены публикой.
В это время Софи Шредер все чаще задумывалась о необходимости
разумно женить
сына. Ни для кого не являлась тайной любовь Фридриха к замужней
актрисе Театра
на Генземаркт Сусанне Мекур. Неизвестно, долго бы еще
продолжалось ожидание
вдовой Аккермана девушки, способной составить счастье ее сына,
если бы однажды в
Гамбурге не появилась грациозная, светловолосая, голубоглазая
Анна Кристина
Харт, мечтавшая о самом скромном ангажементе.
Когда мадам Мекур покинула Гамбург и перешла в другой театр,
состоялась свадьба
Фридриха Шредера и Анны Харт. Мать не ошиблась — брак их был
счастливым.
Заботливая жена и хозяйка, Анна разделяла радости и печали мужа.
Он же часто
занимался с ней, репетировал ответственные роли и гордился
успехом, выпадавшим
его любящей, понятливой ученице.
Шредер с ранних лет начал выступать в комедиях Мольера. Теперь
же, начав с
детских и юношеских ролей — Луизон в «Мнимом больном», Дамис в
«Тартюфе», Валер
в «Скупом», — он появился в тех же комедиях в роли аптекаря
Фло-рана («Мнимый
больной») и слуги Клеанта, Лафлеша («Скупой»). Позднее он
сыграет центральные
роли — Оргона («Тартюф»), Гарпагона («Скупой»), Ар-нольфа
(«Школа жен») и Аргана
(«Мнимый больной»).
Роль Скупого, исполненная 28 августа 1775 года, стала одной из
наиболее значимых
в биографии Шредера. Мудрость и зрелость, с которой
тридцатилетний актер сумел
выписать этот сложнейшей персонаж мольеровской драматургии,
говорили не только о
его выдающихся возможностях, но и о недюжинной настойчивости и
творческой
смелости, которые помогали ему успешно преодолевать новые
профессиональные
барьеры. Гарпагон на долгие годы сохранился в репертуаре
артиста.
Наконец пришло время, когда Шредер решительно взялся за драмы
Шекспира,
масштабные полотна которого пленяли его глубокой правдивостью,
мощью событий,
мудростью, сложностью внутренней жизни героев.
Премьерой стал «Гамлет». Спектакль этот был не только первым
появлением Шекспира
на Гамбургской сцене, но первой театральной встречей немцев
XVIII века с
шекспировским наследием.
Шрёдер подверг драму переделке. Он сократил кое-что в первых
актах, переставил
несколько картин местами. Серьезной переделке подвергся также
финал пьесы.
Вначале Шрёдер вычеркнул роль Лаэрта. Опустил он и кладбищенскую
сцену в
последнем акте; однако через два месяца после премьеры снова
вернул ее.
Восстановил он позже и роль Лаэрта.
Еще летом 1776 года Шрёдер мысленно раздал все роли. Он решил,
что Брок-ман
будет Гамлетом, королем Клавдием — Рейнеке, а Офелией — Доротея
Ак-керман. Что
же касается роли для себя, то выбор его мог показаться
неожиданным — Шрёдер
отдал предпочтение Призраку короля Дании.
Тень отца Гамлета, сыгранная Шредером, оставляла волнующее,
скорбное
впечатление. Призрак — Шрёдер не ходил, он словно парил в ночном
тумане.
Царственность высокого, закованного в латы рыцаря, горестная
встреча его с
сыном, страшный рассказ о вероломстве Клавдия располагали к нему
сердца
зрителей, застывавших от жалости и ужаса. Картина встречи
длилась недолго, но в
зале по-прежнему стояла гробовая тишина. А Дух уходил, будто
растворяясь в
темном сводчатом дворцовом переходе. Сцена эта была так
выразительна и сильна,
«что всякое движение замирало в душе у каждого».
Премьера прошла триумфально. В дальнейшем каждый пятый вечер
играли «Гамлета» —
случай редчайший и исключительный. Роль принца принесла
Брок-ману громкую
известность. Когда же в 1778 году актер покинул Гамбургский
театр, исполнять ее
стал Шрёдер. Играя Гамлета, он резко отступил от манеры
Брокмана. Герой его был
активным, волевым и решительным.
Стоило Шредеру поставить «Гамлета», и трагедия эта привлекла
огромный интерес
публики. Не прошло и пяти лет со времени гамбургской премьеры, а
критика писала
об успехе «Гамлета» как о «совершенно поразительном явлении на
немецком
театральном небосводе». «Гамлетовская лихорадка» сделалась
повальной. Трагедию
играли в городах и деревнях, в роскошных театрах и балаганах.
После «Гамлета» Шрёдер продолжал заниматься Шекспиром. Два
месяца спустя он
показал «Отелло». Ни глава труппы, ни актеры в хорошем приеме
этой трагедии не
сомневались. И были огорчены, потерпев неудачу. Хотя исполнение
Брокмана и
Доротеи Аккерман зал дружно признал отличным, а коварного Яго —
Шредера запомнил
надолго, спектакль быстре сошел се сцены. Но неудача не охладила
Шредера — он
упрямо не отступал от пьес Шекспира. Вторую часть 1777 года
Шрёдер посвятил
шекспировским комедиям. Осенью и в начале зимы публика увидела
один за другим
три спектакля — «Венецианский купец», «Комедия ошибок» и «Мера
за меру»,
«Венецианский купец» имел большой успех — его сыграли шесть раз
за три недели.
Шрёдер был Шейлоком. Его богатый еврей держался гордо, с
достоинствам, он
прекрасно сознавал все значение своего капитала. Актер тонко
подметил и передал
национальный характер, своеобразные, отличные от итальянских
манеры купца.
В 1778 году на смену комедиям пришли трагедии. Шрёдер проделал
поистине
гигантский труд — он поставил шекспировские «Короля Лира»,
«Ричар-Да III» и
«Генриха IV». Премьеры этих сложнейших спектаклей показали одну
за другой — в
июле, ноябре и декабре.
«Король Лир» на Гамбургской сцене претерпел большие изменения.
Шрё-Дер много раз
откладывал премьеру, кое-что дописывал, менял мизансцены, му-
чился решением собственной роли — старого короля. Лир был едва
ли не лучшим из
шекспировских образов Шредера. Долгие годы художник любил эту
работу. Впервые
появившись в ней в канун тридцатипятилетия, он не расставался с
Лиром до конца
артистического пути.
Зрители и актеры всегда отзывались о его Лире только
восторженно. Так, однажды,
когда Шредер уже оставил сцену, Ф.-Л. Шмидт спросил Иффланда,
действительно ли
Шредер был так велик в этой роли? «Да, да! — горячо вскричал
Иффланд. — Это
нельзя описать. Это надо было видеть, чувствовать1»
Австрийский антрепренер Карл Майер писал: «Если бы мне нужно
было указать, чем
отличается Шредер от всех мне известных актеров, то я ответил
бы: верностью
суждений, которая позволяла ему точно улавливать достижимое в
намерениях поэта и
согласовывать с ними свои силы. Он никогда не переучивал, но
никогда и не
недоучивал роли. Он знал сцену и то впечатление, которого можно
на ней
достигнуть... Он целиком владел своей речью, своим телом и своим
весьма
впечатлительным воображением...»
На первых берлинских гастролях, начавшихся в 1778 году,
репертуар актера был
значительным и разнообразным. В театре на Беренштрассе увидели
его Лира и
Гамлета, майора в «Домашнем учителе» Ленца, отца Роде в
«Благодарном сыне»
Энгеля; познакомились также с юнкером Акерландом в «Соперниках»
Энгельбрехта (по
Шеридану) и еще с несколькими ролями в комедиях. Выступления
прошли с огромным
успехом. Роль Гамлета Шредер исполнил шесть раз. Ею в январе
1779 года он и
завершил выступления Вызовам и приветствиям не было конца.
Шредера единодушно
признали в Берлине великим артистом.
В 1780 году он играл здесь снова, затем выступал в Вене,
Мюнхене, Мангейме и
Праге. Результаты гастролей превзошли все ожидания. Актер знал
теперь истинную
силу собственного мастерства, выдержавшего испытание на чужбине.
Впоследствии, удалившись на покой и вспоминая давние годы,
Шредер сказал: «После
ухода со сцены Борхерса и Рейнеке я перешел на роли комических и
серьезных
отцов. Мне было тогда около тридцати лет. Роли эти мне
удавались. Тогда я
захотел узнать, не получу ли я одобрения также за пределами
Гамбурга. С этой
целью я предпринял путешествие по Германии. Я понравился в Вене
и на других
сценах. Тем самым мои желания были удовлетворены, и если бы уже
в это время кто-
нибудь предложил выплачивать мне тысячу талеров ежегодно вплоть
до конца моей
жизни, то я покинул бы театр, так как этой суммы мне было бы
достаточно для
того, чтобы существовать».
В марте 1781 года Шредер закрыл театр и распустил труппу— его
ждала работа в
венском Бургтеатре. Исполняя волю Иосифа II, дирекция Бургтеатра
предоставила
ему щедрый контракт.
Супруги Шредер впервые сыграли в Бургтеатре 16 апреля 1781 года,
представ
Альбрехтом и Агнессой, героями трагедии И.-А. Теринг-Кронсфельда
«Агнесса
Бернауэр». Публика приняла их исключительно радушно
Но и в Вене Шредер недолго смог оставаться только актером.
Освоившись с новыми
коллегами и непривычными порядками чужой труппы, он вернулся к
режиссуре. Затем
ежегодно, три сезона подряд, в Бургтеатре рождались
шекспировские спектакли.
Правда, текст их был вольным переводом оригинала, но венская
публика высоко
ценила Шредера и с удовольствием посещала его спектакли.
5 февраля 1785 года Шредер прощался с Бургтеатром. Он играл
сановника Полла в
своей пятиактной комедии «Перевернутая страница». На спектакле
при-
сутствовала элита Вены. Когда представление завершилось,
произошло небывалое:
знатные дамы и господа поднялись в своих ложах и стоя
восторженно рукоплескали.
Еще в Вене Шредер думал о том, что ждет его в Германии.
Предстояло все начинать
сначала. Снова изо дня в день сочетать труд антрепренера,
ведущего актера,
режиссера, драматурга, а понадобится — декоратора, реквизитора,
костюмера.
Тщательно подобрав труппу, Шредер стал работать с ней сначала в
Альто-не, затем
в Любеке и Ганновере. Лишь удостоверившись, что дела идут не
плохо, Шрёдер
возвращается в Гамбург, где 19 апреля 1786 года начался путь его
второй
антрепризы.
Мещанские драмы Геммингена, Иффланда, Гроссмана, Коцебу, а также
свои
собственные пьесы — вот предпочтительный репертуар Шредера, его
театра периода
второй гамбургской антрепризы. Банкротства, семейные невзгоды,
обольщения
щеголями аристократами доверчивых бюргерских девиц — эти и
подобные им мотивы
варьировались из пьесы в пьесу.
Однако Шредера постоянно преследовала мысль поставить «Дон
Карлоса» Шиллера.
Боясь нежелательного идейного влияния этой драмы, директор
сознательно сократил
ее. Это, бесспорно, исказило пьесу. Дело довершила также мощь и
направленность
актерского исполнения самого Шредера, сознательно показавшего
Филиппа II
человеком, достойным не порицания, а сочувствия.
Постоянно обращаясь к пьесам драматургов-современников, Шрёдер
никогда не
забывал при этом о классике. И неизменно возвращался к Мольеру.
Так, в 1792
году, почти в финале своего актерского пути, он показал «Мнимого
больного» и
сыграл в нем главную роль. Говоря о впечатлении от
трагикомического «Мнимого
больного» Шредера, писатель И.-Ф. Шинк восклицал: «Воистину
портрет, достойный
быть увековеченным Ходовецким!»
30 марта 1796 года великий актер попрощался со сценой. Он ушел
рано. Но был
всегда убежден, что поступил правильно. В беседе с Ф.-Л.
Шмидтом, позднее
руководителем Гамбургского театра, шестидесятидвухлетний Шрёдер
сказал: «Я
больше теперь не играю, и это хорошо; не следует переживать
самого себя».
Расставшись со сценой, Шрёдер жил в своем имении в Реллингене. В
мемуарах он
рассказал о волнениях пережитого, о театре, в терниях которого
томился полвека,
о людях сцены, своих современниках, внесших посильную лепту в
отечественное
искусство.
Недуги, с годами одолевавшие Шредера, становились все более
упорными. Добрые
заботы жены, внимание сестры Доротеи и ее дочери, постоянно
живших тогда в
Реллингене, несколько помогали переносить болезни. Друзья и
почитатели старого
актера всегда находили радушный прием в уютном доме.
3 сентября 1816 года Шредера не стало. Девятого утром гроб с его
телом перевезли
из Реллингена в Гамбург. На всем пути до города траурную
процессию встречали
люди, пришедшие последний раз поклониться великому актеру.
Когда отзвучали полные скорби прощальные речи и смолкло пение
прекрасного хора,
траурная процессия тронулась к кладбищу. Самые близкие Шредера
медленно шли за
гробом. За ними следовало более шестидесяти карет, а далее —
необозримые толпы
глубоко опечаленных гамбуржцев. Все они проводили Шредера до
могилы... |
