|
|
ИРВИНГ ГЕНРИ
(1838—1905)
Английский актер, режиссер, театральный деятель. С 1878 по 1898
год руководил
театром «Лицеум». Прославился в шекспировских ролях (Гамлет,
Макбет, Шейлок,
Ричард III, Яго, Бенедикт и др.). Как режиссер был сторонником
постановочного
театра.
Джон Генри Бродрибб (Ирвинг) родился 6 февраля 1838 года в
поселке Кейн-тон
Мэндевилл. Его отец, Сэмюэл Бродрибб, работал фермером. Когда
Генри было четыре
года, семья переехала в Бристоль. В голодные сороковые мать
отвезла его к одной
из своих пяти сестер в родной Корнуол. Через шесть лет семья
обосновалась в
Лондоне, и Генри вернулся домой
Будущий актер попал в коммерческую школу в Сити, где преподавали
не только
арифметику, но и декламацию. Учился он недолго, всего два года,
и уже с 13 лет
начал работать.
Генри служил в юридической конторе в Чипсайде, через год перешел
в торговую
компанию. Перед ним открывалась перспектива поехать в Индию и
сделать карьеру
коммерсанта. Но мысли Генри уже занимал театр.
В пятнадцать лет он поступил в городской Декламационный класс.
По вечерам
посещал танцкласс и школу фехтования. Примерно в это же время
Генри начал брать
уроки у актера Уильяма Хоскинса.
Бродрибб дебютировал в театре «Лицеум» в Сандерленде. Здесь он
обрел сценический
псевдоним. Генри Ирвинг — фамилия, взятая в честь Вашингтона
Ирвинга, автора его
любимой «Книги зарисовок»
В Сандерленде Ирвинг провел пять месяцев, после чего переехал в
Эдинбург, где за
два с половиной года на сценах Королевского театра и Театра
Королевы сыграл 428
(!) ролей в 327 пьесах.
Восходящую звезду провинциальной сцены пригласили в лондонский
Театр Принцессы.
Затем Ирвинг выступал в Гриноке и в Глазго. Множество ролей и
крохотное
жалованье.
В театре Манчестера — работа на износ. Ирвинг постепенно
преодолевал природные
недостатки. Слабый, суховатого тембра голос, тенор, он
разработал до низких,
бархатных, «благородных» басовых нот. Много лет актер
отшлифовывал дикцию. Еще
труднее было с пластикой — от природы он волочил ногу.
Генри вел более чем скромный образ жизни, та,к как ровно
половину небольшого
жалованья отсылал домой. Оставшиеся деньги часто тратил на
реквизит.
После Манчестера Ирвинг играл в театре Сент-Джеймс и Театре
Королевы.
Определилось его амплуа — исполнитель ролей «светских негодяев».
Именно в этом
качестве его пригласили в знаменитый театр «Друри-Лейн».
15 июля 1869 года Ирвинг женился на хорошенькой ирландке, мисс
Флоренс
О'Каллаган, дочери генерала медицинской службы. От этого брака
появились двое
сыновей, Генри и Лоренс Сидней. Но через три месяца после
рождения Лоренса
супруги расстались. Если кто и был создан для семейной жизни, то
только не
Ирвинг. Им владела одна страсть — театр. Дети остались с
матерью.
Ирвинг старался утвердиться на столичной сцене. В театре
Водевиль он появился в
пьесе «Две розы» Дж. Олбери. В «изящной семейной комедии» Генри
сыграл старого
пройдоху Дигби Гранта, обнищавшего отпрыска благородной семьи.
Спектакль вызвал
бурю восторгов, а Ирвинга объявили одним из лучших характерных
актеров Англии.
На 291-м представлении «Двух роз», в свой бенефис, Ирвинг решил
выступить в ином
качестве. Он продекламировал романтическую поэму «Сон Юджина
Арама» — о
преступнике, которого многие годы преследует кошмар совершенного
убийства. Вот
что писала газета «Обсервер» на другой день после спектакля:
«Актер выходит к
рампе в обычном вечернем костюме и, без всякой помощи декораций
или реквизита,
заставляет забыть о существовании джентльмена в вечернем костюме
и думать только
о человеке, сраженном угрызениями совести. Это исполнение не
имело ничего общего
с чтением в обычном смысле слова. Это была энергичная и мощная
игра... Это была
такая игра, какую сейчас редко увидишь...»
Известный антрепренер Бейтман заполучил Генри Ирвинга в свою
труппу, пообещав
ему самые разные роли, в том числе и классические.
Ирвинг заинтересовался пьесой Л. Льюиса под названием
«Колокольчики», в которой
изображались последние часы жизни бургомистра Матиаса —
человека, чья совесть
отягощена кровавым преступлением. Нет, преступник не разоблачен;
муки совести
доводят его до безумия.
3 ноября 1871 года состоялась премьера пьесы Льюиса. Те, кто
пришел в тот вечер
в «Лицеум», стали свидетелями рождения трагического актера.
В первом сезоне «Колокольчики» прошли 161 раз. Роль Матиаса
требовала от Ирвинга
огромного напряжения душевных и физических сил. Тем не менее в
тот же вечер он
появлялся перед зрителями и в роли Джингла в «Пиквике» (через
некоторое время
Джингла заменит жулик в фарсе «Сбор средств»). Бейтман
рассчитывал на то, что
сам факт исполнения одним актером в один вечер двух контрастных
ролей обеспечит
полные сборы.
28 сентября 1872 года Ирвинг выступает в новом спектакле «Карл I».
В роли короля
Ирвинг добился поразительного портретного сходства.
В конце сезона он сыграл раскаявшегося преступника в пьесе Уилса
«Юджин Арам».
Спектакль шел три месяца подряд. Триумфальный для Ирвинга сезон
завершился его
бенефисом.
«Каждый персонаж — характер», — говорил Ирвинг. Этот принцип он
старался
осуществлять на материале трагедий Шекспира и поэтических драм.
В то время среди
антрепренеров ходила поговорка: «Шекспир означает разорение».
Поэтому сначала
никто не поверил, что Ирвинг решил ставить «Гамлета».
Когда Ирвинг вышел на сцену, публика тепло приветствовала его.
Но внезапно зал
смолк. Озадачила простота облика и необычность поведения
Гамлета. Простой костюм
из черного шелка, короткий камзол, отороченный темным мехом,
тяжелая золотая
цепь на груди, черные волосы откинуты назад. Ничто не отвлекает
внимания от
встревоженного и утомленного бледного лица, от поразительных
глаз, в которых
боль и смятение. Этот Гамлет не прибегал к эффектным интонациям.
Он думал вслух,
заставляя зрителей увидеть мучительную работу его мысли.
В моменты сильного волнения Гамлет—Ирвинг начинал быстро ходить
по сцене
странной подергивающейся походкой. Голос его порой срывался на
неприятные
пронзительные ноты. Актер смело внес в трагедию приемы
характерной игры. Гамле1
стал живым человеком, со своими странностями, своей манерой
поведения.
На премьере зрители первые два акта встретили настороженным
молчанием. Но
огромный эмоциональный накал сцены с Офелией решил все. И тогда
раздался гром
аплодисментов. Ирвинг выиграл сражение.
«Гамлетовская лихорадка» началась 31 октября 1874 года и длилась
несколько
месяцев. «Гамлет» прошел 200 раз, и на афише «Лицеума» его
сменила не комедия и
не мелодрама, а еще одна трагедия Шекспира — «Макбет».
Если о Гамлете Ирвинга спорили, то его Макбета критика
единодушно отвергла.
Внимательно изучив пьесу, Ирвинг обнаружил, что мысль об
убийстве короля Дункана
зародилась у Макбета задолго до начала действия. Он не в силах
противиться
искушению, но остатки человечности заставляют его медлить. Убив
Дункана, Макбет
убивает в себе человека. Постоянный страх возмездия повергает
его в отчаяние и
толкает на новые кровавые дела.
Но принять такого негероического, неромантического Макбета
публика не смогла.
Зал «Лицеума» заполнялся до отказа, билеты заказывали за неделю,
но зрители во
время спектакля хранили молчание.
За «Макбетом» последовал «Отелло». Роль мавра не давалась
Ирвингу. В этой же
трагедии он играл роль Яго. Этот герой в исполнении Ирвинга
шокировал
благовоспитанных зрителей цинизмом: он ел виноград, обдумывая
кровавый план;
ногой переворачивал убитого им Родриго. Яго — первая
шекспировская роль Ирвинга,
единодушно принятая всеми. Но сыграл он ее всего одиннадцать
раз, так как не мог
найти исполнителя на центральную роль Отелло.
Ирвинг становится знаменитым. Он приобрел несколько ценных
знакомств в высших
кругах общества. На него обратила внимание баронесса
Бердет-Кутс. Однажды, прямо
на улице, Ирвинга остановил крупнейший политик Уильям Гладстон.
Примерно в это
же время Ирвинг познакомился с прославленным поэтом Альфредом
Теннисоном.
Результатом знакомства и довольно быстрого сближения поэта и
актера была
постановка «Королевы Марии» Теннисона в «Лицеуме».
Осенью 1876 года состоялись триумфальные гастроли Ирвинга по
крупным
провинциальным городам. Около 18 000 человек посмотрели его
спектакли в
Манчестере. В старинном Тринити-колледже Дублинского
университета Ирвингу
вручили приветственный адрес. По окончании спектакля все зрители
встали, выражая
этим свое восхищение его игрой. А у дверей театра Ирвинга
поджидала толпа
студентов. Они впряглись в экипаж и довезли актера до гостиницы.
Через несколько дней после дублинского триумфа открылся
очередной сезон в
«Лицеуме». Ирвинг возобновил «Макбета». Критика возмущалась
по-прежнему. Но
публика теперь устраивала овации, каких не помнили со времен
Эдмунда Кина.
29 января 1877 года в «Лицеуме» состоялась премьера «Ричарда
III». Подлость и
низость сочетались в Ричарде с поистине королевской гордостью.
Люди служили ему
лишь пешками в игре. Он использовал или устранял их в
зависимости от
обстоятельств.
На первом представлении «Ричарда III» старый актер Чиппендейл
подарил Ирвингу
меч, с которым легендарный Кин появлялся в финале трагедии.
Вскоре ему
преподнесли орден св. Георга, который Кин носил играя Ричарда, а
еще через
полгода — кольцо Дэвида Гаррика с миниатюрным изображением
Шекспира.
После «Ричарда III» Ирвинг на время спустился с высот
шекспировской трагедии.
Миссис Бейтман выбрала для него старую мелодраму Чарлза Рида
«Лионская почта».
Обе роли — невинной жертвы и бандита, трагически похожих друг на
друга, — играл
Ирвинг. Он не менял грим. Но осанка, выражение лица,, голос,
движения рук — все
было разное. «Лионская почта» пользовалась колоссальным успехом
у публики.
Ирвинг долго обдумывал возможность стать хозяином театра
«Лицеум». И наконец
решился. Он пригласил в свой театр актрису Эллен Терри, ставшей
ему неоценимым
помощником.
Имя Ирвинга как «единственного съемщика и антрепренера
Королевского театра
«Лицеум»» впервые появилось на программке спектакля «Гамлет» 30
декабря 1878
года.
Все отметили слаженность ансамбля. Ирвинг и Терри образовали
редкое единство.
Как писал критик, «две темы контрастировали, спорили,
переплетались друг с
другом, друг друга дополняя и обогащая: тревожная, мрачная,
экспрессивная,
иногда доходящая до зловещего гротеска тема Ирвинга и нежная,
светлая,
гармоничная даже в скорби тема Терри»...
Однажды в Тунисе Ирвинг увидел еврея, который был вне себя из-за
какой-то
сделки. Он катался по земле, корчась от ярости, но через
несколько минут,
получив требуемую мзду, мгновенно обрел самообладание, искренне
выразил
благодарность и удалился с поистине королевским величием.
Ирвингу почудилось,
будто он на мгновение увидел живого Шейлока.
1 ноября состоялась премьера «Венецианского купца» Шекспира.
Спектакль шел семь
месяцев подряд. Своей долгой жизнью он был обязан как роскошью
декораций и
костюмов, сценическим эффектам, так и продуманной тонкой
актерской игрой Шейлок
стал у Ирвинга трагическим героем, ослепленный жаждой мести за
оскорбляемое
человеческое достоинство.
Ирвинг продолжал обращаться к драматургии Шекспира. Он взялся за
«Ромео и
Джульетту» Спектакль получился странным. Критики в один голос
утверждали, что
Терри, игравшая Джульетту, совсем на нее не похожа. А
исполнителю роли Ромео
было сорок четыре года. Тем не менее спектакль прошел 161 раз
подряд.
После очередной пьесы Шекспира «Много шума из ничего» в газетах
писали: «М-р
Ирвинг решил вопрос, для изучения или для сцены предназначен
Шекспир, тем, что
приблизил к рампе Шекспира ученых настолько, насколько это
позволяют
практические соображения. Ни один энтузиаст не мог бы сделать
большего...»
Великолепие постановки и на сей раз не заслонило актеров.
Главными героями
спектакля стали Беатриче и Бенедикт — Терри и Ирвинг. Словесные
поединки героев
были свидетельством взаимного расположения. Чем больше они
упражнялись в
остроумии, тем больше сближались. Спектакль прошел 212 раз и был
снят только в
связи с заокеанскими гастролями «Лицеума».
Гастроли были чрезвычайно напряженными. Только в Нью-Йорке
состоялось 29
спектаклей. Изредка давая отдохнуть Терри, Ирвинг играл в каждой
пьесе. Это был
настоящий театр на колесах: специальные поезда перевозили из
города в город
сложнейшие декорации. Никакие трудности не могли заставить
Ирвинга показывать
спектакли в упрощенном варианте, разве что сцена оказывалась
слишком мала.
В Америке каждую роль Ирвинга готовы были объявить лучшей. Когда
в Чикаго он
сыграл Гамлета, местная «Трибюн» писала, что его успех
закономерен: ведь по
своим актерским данным — интеллекту, чувствительности и, главным
образом,
поэтическому темпераменту — он как нельзя лучше годится именно
для Гамлета.
Гастроли продолжались полгода. Лишь 31 мая 1884 года лондонская
публика снова
увидела Ирвинга. Он вернулся ненадолго: дополнив репертуар
«Двенадцатой ночью»
Шекспира, опять уехал в Америку. И вскоре трудно было понять,
где Ирвинг более
популярен: в Англии или за океаном.
30 марта 1885 года Генри Ирвинг сделал в Гарвардском
университете доклад
«Искусство актера». Он был первым актером, удостоившимся такой
чести. Ирвинг
подчеркивал, что актер «должен проникнуться душой изображаемого
персонажа, так
сказать, воплотить его в себе», и тем самым оспаривал теорию,
выдвинутую Дидро в
«Парадоксе об актере».
Вернувшись в Лондон, Ирвинг увлекся работой над «Фаустом». При
его деятельном
участии драматическая поэма была переработана штатным
драматургом «Лицеума»
Уилсом. В итоге из двадцати пяти сцен первой части «Фауста» в
спектакль вошли
двенадцать.
«Чудес» было много: клубы дыма, из которых появляется
Мефистофель; облако
тумана, уносящее Мефистофеля и омоложенного Фауста; вырывающееся
из стола по
воле черта пламя; рассыпающиеся от скрещенных шпаг Валентина и
Фауста искры
(впервые в «Лицеуме» применили электричество). Вершиной
изобретательности
Ирвинга стала сцена Вальпургиевой ночи.
Это был самый «кассовый» спектакль за всю историю «Лицеума».
Неоднократно
возобновляемый, он в общей сложности прошел 792 раза, из них 375
раз подряд.
Привлекали многочисленные чудеса; искренняя и глубоко
трагическая игра Терри;
дьявольский магнетизм Ирвинга.
Ирвинг отстаивал свой принцип постановки пьес Шекспира —
использование музыки,
живописи, реалистические декорации, точность исторических
деталей. «Я считаю, —
говорил он, — что прекрасно сыгранная пьеса может произвести
полное впечатление
и без этих вспомогательных средств. Но практически их ценность
перестала быть
спорным вопросом; они стали необходимы. Это Диктуется
общественным вкусом наших
дней».
Наглядной иллюстрацией явилась новая постановка «Макбета»,
вызвавшая всеобщее
восхищение. Андре Антуан, основатель Свободного театра в Париже,
писал:
«Несравненна здесь постановочная сторона — ни о чем подобном мы
не имеем
представления во Франции».
«Макбет» оказался высшим достижением Ирвинга-режиссера. Здесь он
вплотную
приблизился к режиссуре следующей эпохи в истории театра — эпохи
режиссеров-
постановщиков, умеющих все звенья спектакля пронизать единой
мыслью.
В 1890-е годы искусство Генри Ирвинга получило официальное
признание. Его все
чаще приглашали на разного рода торжественные заседания,
официальные приемы,
открытие памятников, закладку общественных зданий. Университеты,
институты и
научные общества просили его выступить с лекциями. В 1892 году
Дублинский
университет присвоил ему ученую степень доктора литературы.
Впервые такой чести
удостоился актер. Через шесть лет он получил докторскую степень
в Кембридже,
затем в университете Глазго.
Дважды Ирвинг играл перед королевой Викторией — большая честь
для англичанина
викторианской эпохи.
В 1895 году Ирвинг первым из английских актеров получил
дворянство. Церемония
состоялась через два месяца в Виндзорском замке. Совершив обряд,
королева вне
всякого ритуала сказала: «Я очень рада, сэр». Назавтра на сцене
«Лицеума»
собрались лондонские актеры. Бэнкрофт от их имени вручил Ирвингу
адрес с
четырьмя тысячами подписей, заключенный в серебряную шкатулку по
эскизу
Джонстона Форбс-Робертсона.
Теперь Ирвинг имел право прибавить к своему имени слово «сэр».
Но на афишах сэр
Генри Ирвинг навсегда остался просто Генри Ирвингом. Он считал,
что полученный
им титул означает официальное признание актерской профессии,
которого он
добивался всю жизнь. Но среди собратьев, по профессии он
выделяться не хотел.
Те, кто встречался с ним в официальной обстановке, сохранили о
нем нелестное
мнение. Другие же, кто знал Ирвинга ближе, были очарованы его
приветливостью,
мягкостью и простотой. Каков он был на самом деле? Этого не знал
никто.
Возможно, Г.А. Джонс в книге «Тень Генри Ирвинга», говоря о нем
как об актере,
дал ключ и к пониманию его личности: «Он бьш особенно велик в
ролях мрачных,
низменных, ироничных, сардонических, дьявольских; он был равно
велик в ролях
благородных, достойных, простых, «не от мира сего», неземных,
святых,
одухотворенных. Он вбирал все эти характеры в себя и играл их
изнутри. Суть их
была в нем самом».
Ирвинг не раз повторял, что подлинная цель искусства — красота,
а правда —
необходимая часть красоты. Его лучшие роли — от Матиаса до Яго и
лучшие
спектакли — «Гамлет», «Венецианский купец», «Макбет» потрясали
современников
пронзительной художественной правдой.
Новые спектакли «Лицеума» по-прежнему были красивы. «Равенсвуде»
Ме-ривела,
шекспировский «Генрих VIII». Мантию для кардинала Вулси посылали
красить в Рим,
но даже там не добились нужного Ирвингу эффекта. «Влезая в шкуру
действующего
лица, нельзя забывать о его гардеробе», — шутил Ирвинг, а
бутафоры и художники
«Лицеума» месяцами искали точный цвет. Замысел «Короля Лира»
Ирвинг вынашивал
десять лет. Он бьш прост и гибок: путь Лира от королевского
величия, через
безумие, к простой человечности.
И в каждом спектакле по-прежнему блистал Ирвинг-актер.
Еще в 1879 году в прессе появилось сообщение о том, что Альфред
Теннисон написал
для «Лицеума» новую драму в стихах — об архиепископе
кентерберий-ском Томасе
Бекете. Ирвинг загорелся идеей показать на сцене святого —
человека,
безраздельно преданного высоким идеалам, готового отдать за них
жизнь. В
конечном счете Ирвинг здесь сыграл себя, — так восприняли его
Бекета
современники.
Однако со временем Ирвинг перестал быть «возмутителем
спокойствия». Новые
спектакли уже не выдерживали по сотне представлений подряд. А
1898 год стал для
Ирвинга годом катастроф. 1 января сезон в Лондоне открылся
спектак-
дем «Петр Великий». Это был первый провал в «Лицеуме». Не прошло
и двух месяцев,
как сгорел склад декораций — оформление сорока четырех
спектаклей. Потом — еще
одна неудачная премьера.
Огромные финансовые потери злосчастного года и безмерная
усталость Ирвинга
привели к тому, что «Лицеум» перешел в руки театрального
синдиката.
Удачные гастроли в провинции и еще одно американское турне
несколько поправили
финансовые дела актера. Но угнетала потеря «Лицеума», театра,
которому он отдал
больше двадцати лет жизни. Ирвинг сильно изменился. Теперь он
охотно повторял
фразу, над которой сам когда-то смеялся: «Шекспир означает
разорение». Он стал
холоден, равнодушен, замкнут. Даже близким друзьям было трудно
выносить его
ожесточенность. В 1902 году из труппы ушла Эллен Терри.
После закрытия «Лицеума» Ирвинг поставил в театре «Друри-Лейн»
неудачную драму
«Данте» Сарду. В Америке, где восьмые и последние гастроли были
объявлены как
гастроли «Генри Ирвинга и его труппы», спектакль не собирал
зала. Пришлось
играть старый репертуар.
Силы Ирвинга были на исходе. И вот на закате дней он вынужден
вернуться к жизни
бродячего актера, к бесконечным переездам из города в город и
коротким сезонам в
Лондоне. Но наступил момент, когда Ирвинг понял: сцену придется
оставить.
2 октября 1905 года в шеффилдском театре «Лицеум» начались
последние выступления
Ирвинга. Он слабел день ото дня, но никто, кроме близких, не
догадывался об
этом. Развязка наступила 13 октября в городке Брэдфорде. «В твои
руки, Господи!
в твои руки», — говорит умирающий Бекет. Это были последние
снова, произнесенные
Ирвингом со сцены. После спектакля, в холле гостиницы, он
потерял сознание.
Сердце стало биться тише... и остановилось совсем.
Его похоронили в Вестминстерском аббатстве. |
|
|
